Ваннинг так и застыл с рукой на ручке двери. Позади слышались тяжелые шаги охранников. «Минуточку»… — сказал он через плечо, метнулся в кабинет, закрыл за собой дверь и еще услышал удивленный вопрос.
Чемодан. Несомненно, тот самый. И так же несомненно за его спиной были два фараона, которые после краткого совещания принялись колотить в дверь, пытаясь ее выломать.
Ваннинг позеленел. Он неуверенно шагнул вперед и увидел в углу шкаф. Идеальный тайник…
Именно то, что надо! Если он сунет туда чемодан, тот станет неузнаваем. Неважно, если он снова исчезнет, главное — избавиться от улики.
Дверь начала подаваться. Ваннинг подбежал к чемодану, поднял его с пола и тут краем глаза заметил какое-то движение. В воздухе над ним появилась рука. Это была рука гиганта с идеально белым манжетом, расплывающимся где-то вверху. Огромные пальцы тянулись к нему…
Ваннинг заорал и отскочил, но недостаточно быстро. Рука схватила его, и напрасно адвокат молотил руками по ладони — она тут же сомкнулась в кулак. Когда кулак раскрылся, из него, пятная ковер, выпало то, что осталось от Ваннинга. Рука исчезла, дверь сорвалась с петель, рухнула на пол, и охранники, спотыкаясь о нее, ввалились в комнату.
Вскоре явился Хэттон со своими людьми. Впрочем, тут мало что можно было сделать, разве что прибрать. Замшевый чемодан, содержащий двадцать пять тысяч кредитов в облигациях, перенесли в безопасное место, тело Ваннинга собрали и отправили в морг. Фотографы сверкали вспышками, эксперты-дактилоскописты сыпали порошок, рентгенотехники суетились со своим оборудованием. Все было сделано быстро и умело; через час контора была пуста и опечатана.
Потому-то никто и не видел второго явления гигантской руки, которая опять возникла ниоткуда, пощупала вокруг, словно чего-то искала, и исчезла…
Единственным, кто мог пролить на это дело хоть какой-то свет, был Гэллегер, но его слова, произнесенные в одиночестве лаборатории, слышало только «Чудовище».
— Так вот почему лабораторный стол появился здесь вчера на несколько минут. Гммм… Сейчас плюс де равно примерно неделе. А почему бы и нет? Все в мире относительно. Вот уж не думал, что вселенная сжимается с такой скоростью!
Он поудобнее вытянулся на диване и влил себе в глотку двойное мартини.
— Да, так оно и есть, — буркнул он. — Ваннинг, пожалуй, единственный человек, который оказался в середине будущей недели и… погиб! По такому случаю я, пожалуй, напьюсь.
И напился.
Нарцисс
С Гэллегером, который не был ученым педантом, а занимался наукой по наитию, все время случались всякие неожиданности… Сам себя он скромно величал гением повседневности. Он мог, например, без особого труда использовать при создании принципиально новой модели холодильника кусок провода, несколько батареек, да крючок для миниюбки. В настоящий момент Гэллегер вел мучительную борьбу с похмельем. Он распростерся на кушетке в своей лаборатории, высокий, худой, с весьма небрежной прической, и манипулировал алкогольным органом, который нехотя цедил ему в рот сухое мартини.
Гэллегер пытался что-то вспомнить, но особенно не напрягался. Он знал, что дело касалось робота. Впрочем, это было не так уж и важно.
— Эй, Джо!.. — позвал изобретатель.
Поименованный робот красовался перед зеркалом, изучая свое же содержимое. Прозрачный материал, из которого был сделан его кожух, позволял рассмотреть внутри колесики разного калибра., которые стремительно вращались.
— Уж раз ты зовешь меня, то будь любезен не орать, — ответствовал Джо. — И выставь отсюда кошку.
— Не подозревал, что у тебя такой тонкий слух.
— И тем не менее это так. Я прекрасно слышу ее топот.
— Любопытно. Ну и что же ты слышишь? — с интересом спросил Гэллегер.
— Слышу удары барабана, — торжественно ответствовал робот. — А когда ты орешь, я слышу гром.
Голос у самого робота был противным и скрипучим, что давало Гэллегеру полное право напомнить этому снобу поговорку насчет соринки в чужом глазу, но тут его отвлекли. С трудом он заставил себя бросить взгляд на экран у входа в лабораторию — там что-то мелькало. «Знакомый силуэт», — подумал Гэллегер.
— Это я, Брок, — прозвучал голос в динамике. — Харрисон Брок. Откройте!
— Дверь не заперта.
Гэллегер и не подумал встать. Он внимательно осмотрел гостя — модно одетого мужчину среднего возраста, — но так и не сумел его вспомнить. Броку было немногим больше сорока; породистая, гладко выбритая физиономия не выражала ни малейшего восторга от встречи. Возможно, изобретатель и знал его, хотя твердой уверенности у него не было. Но это тоже не имело значения.
Брок окинул взглядом большую лабораторию, напоминающую Авгиевы конюшни, ошалело посмотрел на робота, попытался найти стул, но не преуспел. Тогда он уперся руками в бока и покачался с пяток на носки, буравя похмельного Гэллегера гневным взором.
— Ну? — произнес он.
— Никогда не начинайте разговор с «ну», — сказал Гэллегер и подкрепился новой порцией мартини. — Мне и без того не по себе. Лучше садитесь и чувствуйте себя, как дома. У вас за спиной генератор. Он, вроде бы, не слишком запылился.
— Получилось у вас или нет? — нервно спросил посетитель. — Это единственное, что меня волнует. Неделя истекла. У меня приготовлен чек на десять тысяч. Возьмете его?
— Естественно, — молвил Гэллегер и, не глядя, вытянул руку. — Давайте сюда.
— Caveat emptor[7]. А что я покупаю?
— Вы что, сами не знаете, за что платите? — поразился Гэллегер.
Брок буквально подпрыгнул на генераторе.
— О господи, — жалобно произнес он. — Говорили, что кроме вас никто мне не поможет. Но ведь предупреждали меня, что беседовать с вами — все равно что отдыхать в кресле дантиста.
Гэллегер призадумался.
— Постойте-ка. Я начинаю вспоминать. Мы с вами болтали на прошлой неделе, верно ведь?
— Болтали… — Круглое лицо визитера налилось краской. — Разумеется. Вы валялись на этой же кушетке, лакали спиртное и декламировали стихи. Затем спели «Фрэнки и Джонни». И только после всего этого заметили меня и приняли мой заказ.
— Очень просто, — объяснил Гэллегер. — Я напился. Это со мной часто бывает. Особенно, когда я ничем не занят. Алкоголь растормаживает подсознание, и в таком состоянии мне лучше работается. Самые лучшие мои изобретения, — весело поведал он, — я сделал как раз по пьянке. В эти мгновения меня осеняет. Все ясно, как тень. Или как день… так, что ли, выражаются? А вообще-то… — Тут он запнулся и с недоумением поглядел на Брока. — А вообще-то о чем мы с вами беседуем?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
